Антон любил в выходные поспать подольше. Вот и сегодня он проснулся в десять, когда солнечный луч пробился в щель между шторами, и шаловливо гладил щеку. Антон открыл глаза, с удовольствием потянулся, улыбнулся лучу. Из кухни доносился аромат свежесваренного кофе и упоительно вкусных Мурочкиных блинов. Рот наполнился слюной, Антон прямо ощутил вкус этих кружевных блинчиков, ажурных, блестящих от масла, смазанных клубничным вареньем, а потом глоток крепкого кофе...
Он подскочил, сделал несколько энергичных махов руками, пару приседаний, чтобы размяться, и в трусах отправился на кухню, где хлопотала жена. Мурочка стояла возле плиты, ловко орудуя сразу тремя блинными сковородками. На столе, справа от неё, росла аппетитная золотистая гора.
Антон левой рукой ухватил пышную женину задницу, правой потянулся к блину... Но вдруг Мурочка больно хлопнула его по ладони.
- Ты что это творишь?! Тебе кто позволил?!
Антон опешил: жена никогда с ним так не разговаривала. Мурочка была нежная, милая и ласковая, такой женщине даже имя Мария было велико - до сорока так и осталась Мурочкой. Но сегодня она на себя была непохожа.
- Ты какого хуя сюда приперся без разрешения, да ещё немытый, небритый? - рявкнула Мурочка, сбрасывая руку мужа со своей мясистой ягодицы.
- Ты чего? - промямлил Антон, от неожиданности растеряв все слова.
- Приведи себя в порядок! И пока не позволю, к кухне даже не приближайся!
Мурочка замахнулась сковородой, и Антон счёл за благо ретироваться.
Он долго принимал душ, чистил зубы, брился. Затем надел свежую рубашку, надушился, и подкрался к кухонной двери:
- Дорогая, можно?
Мурочка сидела за столом, уписывала блины, запивала кофе, но мужа в кухню не пустила под страхом сковороды. Насытившись, позволила позавтракать и ему. Блины уже не казались такими вкусными, кофе не бодрил. Антон вяло пожевал, пробормотал «спасибо».
- Так-то, блядь. Я тут хозяйка, - непонятно ответила Мурочка, для убедительности замахиваясь сковородой.
«ПМС, наверное», - подумал Антон, вслух же подобострастно сказал:
- Милая, помнишь, мы сегодня званы на ужин к Кулебякиным?
- Помню, - сказала жена, - иду готовиться.
- Так ещё утро же, - удивился Антон.
- Вот именно, уже утро, - Мурочка задрала голову, и выплыла из кухни.
Она надолго оккупировала ванную, затем гардеробную. И вечером, когда Антон, уже собравшись, изнывал в ожидании, крикнула из-за двери:
- Езжай глашатаем, оповести, что я скоро буду!
Антон ничего не понял, но связываться с объяснениями не захотел, и поехал к Кулебякиным один.
Как всегда, у Кулебякиных было вкусно, приятно и весело. Хозяева с гостем успели пропустить по рюмке и закусить холодцом, когда раздался звонок. Кулебякин пошёл открывать, из прихожей раздался его изумленный вскрик.
В гостиную вплыла Мурочка. Вид ее был изумителен и странен. Мощную талию стягивал корсет, подпиравший груди так, что они вздымались к подбородку. Нижняя часть жены скрывалась под юбкой с кринолином, пышным настолько, что Мурочка с трудом протиснулась в дверной проем. В высоту жена тоже едва прошла - на голове высился напудренный парик, на нем - пластмассовая корона. Следом за Мурочкой, пыхтя, два грузчика внесли тяжёлое, высокое кресло, обильно украшенное стразами.
Мурочка прошла к столу, кринолином смахнув по пути двух Кулебякинских ротвейлеров и самого Кулебякина, подождала, когда грузчики поставят мощное сиденье, уселась.
- Почему без реверансов? - рыкнула она на хозяйку.
Тощая Кулебякина с испуганными глазами подскочила, исполнила странное па. Мурочка милостиво кивнула.
Ужин не задался, разговор за столом не клеился, Кулебякины в ужасе поглядывали на Мурочку, явно прикидывая, когда будет сподручнее вызвать психушку. К счастью, Мурочка долго не просидела - видно, корсет давил. Объявила:
- Аудиенция окончена! - и торжественно отбыла из гостеприимного дома.
Следом появились грузчики, унесли кресло. За ними уныло побрел Антон.
Такси пришлось вызывать себе отдельно - супруга вместе с креслом уехала на грузовом: кринолин в легковушку не вмещался.
Домой Антон приехал совершенно разбитый, усталый и одолеваемый тревожными мыслями: что, если жена ебанулась окончательно? Он разделся и рухнул в постель.
Но поспать не удалось. Резко распахнулась дверь, зажегся верхний свет. На пороге стояла Мурочка, преобразившаяся в третий раз за день. На ней было экстремально короткое платье леопардовой расцветки. Хищная ткань обтягивала каждую уютную складочку и выпуклость на обильном Мурочкином теле. Из под платья торчали подвязки сетчатых чулок. Лицо Мурочки было грубо размалевано.
- Мужчина, угостите даму сигареткой, - хрипло произнесла Мурочка.
- Не курю, - промямлил Антон, сонно хлопая глазами.
- Тогда рюмкой коньяка, - настаивала супруга, выразительно оглаживая торчавший из декольте пышный бюст. - Цигель-цигель, ай-лю-лю.
- Где ты набралась этой пошлятины? - простонал Антон.
- Орал штука, анал три, - продолжала Мурочка, подтягивая чулки, - По-обычному две.
Антон не знал, что ответить, и молча рухнул в подушки. Мурочка легла рядом, принялась грубо теребить сокровенное.
- Отстань, ничего не получается, - через некоторое время пробормотал Антон.
- Все равно плати, время-то я на тебя потратила, - заявила жена.
Пришлось встать, достать из портмоне купюры, и вручить Мурочке.
- Теперь ты уймёшься? - грустно спросил Антон. - Можно уже поспать?
- А что тебе не понравилось? - удивилась супруга.
- Да все! И сковородка, и корона твоя дурацкая, и это вот... - Антон кивнул на чулки. - С ума ты сошла, что ли?
- Хм. Странно, - Мурочка пожала плечами. - Ты же сам каждый день твердишь: женщина должна быть хозяйкой на кухне, королевой в гостях, проституткой в спальне. Для тебя старалась!
Потом она умылась, сняла звериное платье, улеглась в кровать и уютно засопела. Антон лежал рядом, слушал ее дыхание и тихо радовался, что жена все же не ебанулась.
Больше он глупых поговорок не повторял.
(С) Диана Удовиченко
